|
|
|
Все мы знаем, что человек смертен и останется таковым, по крайней мере, до какого-то грандиозного научного прорыва. Точно так же мы знаем, что человек очень хорошо умеет отрицать свою смертность и всячески сопротивляться мыслям о ней — люди замечали это еще в доисторические времена. Насколько серьезно современная наука изучает вопрос прекращения смертности, мы не знаем, но она изучает вопрос отрицания человеком своей смертности уже более 30 лет. Эта дисциплина на стыке нейронауки и когнитивной науки называется теорией управления терроризмом, теорией борьбы со страхом смерти. Согласно этой теории, человеческий мозг обладает способностью подавлять мысли о смерти и иным образом мешать человеку активно признавать свою смертность. Эти защитные механизмы заставляют человека не замечать информацию, связанную с собственной смертью, игнорировать ее, быстрее забывать, агрессивно реагировать на ее появление и т д. Теория контроля страха смерти изучает эти защитные механизмы и пытается обнаружить их на физиологическом уровне, то есть на уровне биоэлектрической активности головного мозга.
В 2019 году в Университете Бар-Илан в Израиле нейробиолог Яр Дор-Зидерман и его команда исследователей провели интересный эксперимент, который, если он будет подтвержден другими лабораториями и исследователями, приблизит нас на шаг ближе к пониманию того, как мозг фильтруется в связь с мертвой визуальной информацией. В статье, опубликованной в научном журнале NeuroImage, Дор-Сидерман опубликовал результаты своего эксперимента, и он заключался в следующем.
Мозг и прогнозирование
Известно, что наш мозг способен (и даже вынужден) постоянно предсказывать ближайшее и отдаленное будущее, чтобы на основе этого принимать решения о том, как предотвратить нежелательное будущее и ускорить приближение к желаемому. Когда наши прогнозы не материализуются, что мы можем понять по мере поступления новой информации, мы либо меняем прогноз; или мы начинаем игнорировать данные, чтобы они не мешали нам предсказывать то, что нам больше всего нравится; или мы прибегаем к другому способу рассмотрения несоответствия между предполагаемым и наблюдаемым. Каким-то образом современное электрофизиологическое оборудование способно регистрировать в нашей голове биоэлектрические сигналы, соответствующие осознанию угадывания и неугадывания. Иными словами, по электрической активности мозга испытуемого исследователь может понять, сбылся ли прогноз, сделанный мозгом испытуемого некоторое время назад, только что сбылся.
На основе этих входных данных был разработан метод vMMR (визуальное несоответствие ответа) — метод обнаружения несоответствий между тем, что мозг субъекта ожидал «увидеть», и тем, что на самом деле представлялось глазам. Обычный человек способен быстро (в течение миллисекунд) идентифицировать себя на фотографии. Если показать ему изображения незнакомых людей, а затем начать показывать ему изображения, на которых его изображение сочетается с изображением незнакомца в какой-то пропорции, то по мере того, как лицо на экране становится все более и более похожим на его собственное, человек вскоре предчувствует, что вскоре появляется его собственное лицо без «примесей». Опять же, наш мозг способен довольно легко и быстро понять, что изображение на экране становится все более и более похожим на нас. Как показали предыдущие эксперименты, скорость самопознания не зависела от того, кто был на исходной фотографии — близкий друг или совершенно незнакомый человек. Приборы показали, что частота самопознания остается неизменно высокой во всех случаях.
|
|
|
Эксперимент Дор-Зидермана
В связи с ранее известным Дор-Сидерман предложил следующую гипотезу: поскольку мы знаем, что защитные механизмы мозга мешают нам воспринимать информацию, связанную с нашей смертью, присутствие на экране слов или изображений, связанных со смертью, должно препятствовать восприятию информации, связанной со смертью лицо, идентифицирующее фотографию, сидит, размещенная на том же экране. Эксперимент был организован в два этапа. На первом этапе каждый испытуемый просматривал последовательные фотографии (якобы ища человека в черных очках, так как экспериментаторы дезинформировали их) и в какой-то момент осознавал, что лицо на экране начинает напоминать его собственное. При этом исследователи измерили, насколько быстро он это понял.
На втором этапе тот же испытуемый видел на экране, но теперь наряду с лицами незнакомцев присутствовали слова или образы, связанные со смертью: например, слово «могила» или «здесь отдыхает» прямо над фотографией. Все произошло именно так, как и предполагал Дор-Сидерман: одновременное присутствие в зоне восприятия образов, связанных со смертью, сильно замедляло опознание собственного лица. Те же испытуемые теперь узнавали себя гораздо позже — когда фотография была гораздо больше похожа на их собственную и с гораздо большей задержкой, как будто что-то внутри них действительно изо всех сил пыталось увидеть очевидное сходство между человеком на экране и ими самими. Что немаловажно, наличие «смертной» темы в кадре совершенно не мешало испытуемым опознавать друзей, знакомых, знаменитостей и т.д. Иными словами, их мысли о смерти идеально совпадали с мыслями о других людях, но упорно отказывались совпадать с мыслями о себе (точнее, с мыслями о том, что напоминало им о них самих). Таким образом, эксперимент Дора-Сидермана гениальным образом позволил нам получить больше информации о защитных механизмах человеческого мозга.
Однако профессор Дор-Сидерман предупреждает нас, что его успех должен стать поводом для дальнейших исследований, а не для поспешных выводов. Во-первых, нам нужно провести несколько подобных тестов и убедиться, что люди разного возраста, пола, культуры и религии будут иметь одинаковые результаты. Во-вторых, мы еще далеки от понимания происхождения этого защитного механизма, даже если он действительно существует: зашит ли он в наши гены как некий эволюционный механизм, способствующий выживанию, или же это культурно детерминированная идея, внедренная в человеческое сознание в процесс социализации?
Самое любопытное, что исследователи давно расходятся во мнениях относительно того, помогает или мешает человеку наличие этих защитных механизмов. С одной стороны, очевидно, что отказ от размышлений о собственных ограничениях высвобождает массу энергии для решения других задач. С другой стороны, как отмечали философы предыдущих веков, есть шанс, что именно активное осознание собственной смертности, вопреки велениям культуры, может позволить человеку жить более осознанно и ответственно.
|
|
|
